Во время бури Шанш изо всех сил прижимался к стволу дерева, да прижимался так, что, казалось, ещё чуть-чуть – и сипуха просто в дерево впечатается. Шанш был бы рад этому, но подобное было невозможно: дерево было крепкое, сильное, молодое. В нём не нашлось ни одного порядочного дупла. Хорошо, что буря через некоторое время кончилась, но зато полил дождь, и Шанш весь продрог. Ему не хотелось взлетать – казалось, что ветер и холодные капли отнимут всё тепло, а затем собьют его вниз. Поэтому сипуха продолжал сидеть на ветке, стараясь не двигаться, зажмурив глаза, поэтому он казался спящим, будто неживым, хотя мозг его работал. В основном в мыслях мелькали проклятия в адрес дождя, ветра и всей этой кутерьмы, которая творилась в Серебристой мгле в течение уже двух ночей.
Великий Глаукс! Кого это ко мне занесло? – подумал Шанш, приоткрыв один глаз. Его чуткие уши сипухи уловили сквозь шум дождя и свист ветра ритмичный стук сердца другой совы. Сквозь пелену дождя показался неясный силуэт. Теперь он открыл оба глаза. Да, сипуха, очень похожая на него, но перья её были гораздо более яркими, чем у него. Нет, наверное, мало кому присущ этот кремовый цвет…
Шанш аж распушился от раздражения, и мокрые перья встали дыбом. Ему вовсе не хотелось сейчас ни с кем общаться, сипуха хотел переждать непогоду в одиночестве, а затем, закусив какой-нибудь полёвкой, отправиться спать, ибо он очень устал. Небось сядет на ветку, начнёт трещать без умолку… И что они все такие… такие… трещащие?! – злился Шанш. Впрочем, он не высказывал свои мысли вслух: мало ли какой характер окажется у незнакомки. Или незнакомца. Может, его не заметят. Слабая надежда. Светлое пятно на фоне тёмной древесной коры. Шансов нет.
